Все больше в Вормс на Рейне съезжалось с каждым днем 
Бойцов, на праздник званных бургундским королем, 
И всех гостей хозяин радушно привечал:
Любой в подарок скакуна и платье получал.

Всем приглашенным Гунтер, готовясь к торжеству, 
Отвел места по сану, рожденью, старшинству, 
Хоть только государей сошлось за тридцать там. 
Соперничали в пышности наряды знатных дам.

Млад Гизельхер и Гернот со свитою своей 
Достойно принимали пришельцев и друзей. 
Приветливое слово для всех у них нашлось. 
С почетом и учтивостью был встречен каждый гость.

Повсюду так сверкали и восхищали взгляд 
То щит с отделкой пышной, то дорогой наряд, 
То золотою нитью расшитое седло, 
Что и у тяжко раненных уныние прошло.

Те, кто из-за увечий с постели встать не мог, 
Забыли, что осталось им жить короткий срок. 
Никто не думал больше о хворых и недужных:
Одно лишь было на уме у горожан досужных -

Удастся ль этот праздник и что он им несет. 
На пире королевском надеялся народ 
Повеселиться вволю и всласть попить вина. 
У всех бургундов радостью душа была полна.

В день троицын, с зарею, сошлись со всех концов 
На берег Рейна толпы приезжих удальцов. 
Собралось их пять тысяч иль более того 
На шумное, нарядное, честное торжество.

Разумен был хозяин: давно заметил он,
Что нидерландский витязь в его сестру влюблен, 
Хотя еще ни разу не видел Зигфрид той, 
Что затмевала всех девиц своею красотой.

Неустрашимый Ортвин дал королю совет:
"Чтоб удался ваш праздник и было все как след, 
Велите, пусть немедля пожалуют сюда 
Красавицы, чьей прелестью Бургундия горда.

Отрады нет мужчине и скукой он томим,
Когда прекрасных женщин не видно рядом с ним. 
Дозвольте и сестрице с гостями сесть за стол". 
В восторг немало витязей такой совет привел.

Ответил славный Гунтер: "Я так и поступлю". 
Признательны все были за это королю. 
Он приказал, чтоб Ута и с ней сестра его, 
Равно как все их женщины, пришли на торжество.

Подоставали дамы из скрынь и кладовых 
Немало пышных платьев, уборов дорогих, 
Запястья, серьги, кольца понадевали все - 
Пусть витязи приезжие дивятся их красе.

А юноши - те тоже мечтали, осмелев,
Привлечь к себе вниманье бургундских знатных дев,
Которых не случалось им видеть до сих пор.
Трон отдал бы любой из них за нежный женский взор.

Сто родичей приставил король к сестре своей, 
Чтоб стражею почетной они служили ей. 
Вкруг юной королевны с мечами шли они, 
Как у владык Бургундии ведется искони.

В то утро дочку Ута на пир сопровождала, 
И следовало с нею придворных дам немало - 
Сто или даже больше - в одежде дорогой. 
Не меньше шло и девушек с Кримхильдой молодой.

Едва они успели с крыльца во двор сойти, 
Как выстроились гости стеной вдоль их пути:

Любой воитель тешил себя надеждой сладкой, 
Что сможет на красавицу взглянуть хотя б украдкой.

Как луч зари багряной из мрачных облаков, 
Предстала королевна пред взором смельчаков, 
И все свои печали забыл мгновенно тот, 
Кто по прекрасной девушке томился целый год.

Каменьем драгоценным наряд ее сверкал, 
А лик, как роза утром, был нежен, свеж и ал. 
Когда б ей повстречался хулитель самый злобный,- 
И тот изъяна б не нашел в красавице подобной.

Как меркнут звезды ночью в сиянии луны,- 
Когда она на землю взирает с вышины, 
Так дева затмевала толпу своих подруг. 
Не диво, что у всех мужчин забилось сердце вдруг.

Шла пред Кримхильдой стража, ей расчищая путь, 
А витязи теснились, чтоб только как-нибудь 
Увидеть ту, чья прелесть слепила все глаза. 
Взор Зигфрида туманили то счастье, то слеза.

Он сокрушенно думал: "Напрасные мечты! 
Меня своей любовью не осчастливить ты, 
А без тебя в могилу сведет меня тоска". 
То в жар, то в дрожь от этих дум бросало смельчака.

У Зигмунда на диво пригожий сын возрос. 
Казался он картиной, которую нанес 
Художник на пергамент искусною рукой. 
Мир не видал еще красы и статности такой.

Учтиво оттесняла толпу с дороги стража, 
И гости расступались, не возмущаясь даже:
Такой восторг и радость в сердца бойцов лихих 
Вселяла поступь чинная красавиц молодых.

Возвысил голос Гернот: "Мой господин и брат,
Здесь тот, кто всей душою вам услужить был рад, 
И вы при всех за это должны воздать ему. 
Вот мой совет, и слов своих назад я не возьму.

Пусть к Зигфриду Кримхильда с приветом обратится. 
Подобная учтивость сторицей возместится. 
Такую честь впервые сестра бойцу окажет, 
И нас со славным витязем навеки дружба свяжет".

За нидерландцем Гунтер послал своих людей, 
И был отыскан ими герой в толпе гостей. 
"Ступайте к государю - перед лицом двора 
Сегодня вас приветствием почтит его сестра".

Возрадовался Зигфрид, услышав эту весть.
Теперь он был не скорбью, а счастьем полон весь
При мысли, что Кримхильда с ним говорить должна.
Приветствовала дружески воителя она.

Предстал пред ней зардевшись прославленный смельчак, 
А дочь почтенной Уты ему сказала так:
"Неустрашимый Зигфрид, примите мой привет". 
И духом богатырь воспрял, надеждою согрет.

Он деве поклонился, и руку подала
Кримхильда нидерландцу и рядом с ним пошла, 
На спутника украдкой бросая нежный взор. 
Никто четы прекраснее не видел до сих пор.

Я утверждать не смею, считал иль нет герой, 
Что руку пожимает она ему порой, 
Но не могу поверить, что скрыть ей удалось 
Любовь, которую в нее вселил отважный гость.

Ни ярким летним утром, ни в светлый день весенний 
Не испытал воитель столь сладостных волнений, 
Как в миг, когда бок о бок шел с тою наконец, 
Кого с такой охотою повел бы под венец.

И каждый витязь думал: "Я был бы счастлив тоже
Пройтись с Кримхильдой рядом иль разделить с ней ложе". 
Но в жизни не сумел бы никто среди гостей 
Служить учтивей Зигфрида владычице своей.

Дружинники простые и гордые князья, 
Все на чету смотрели, дыханье затая. 
Поцеловать героя велел сестре король, 
И тут еще счастливее стал гость, чем был дотоль.

Увидев это, молвил в сердцах король датчан:
"Привет Кримхильды куплен ценою многих ран 
Нанес их Зигфрид в сече мне и бойцам моим. 
Не приведи нас бог опять войну затеять с ним".

Вновь королевне стража очистила дорогу. 
Направилась Кримхильда в собор молиться богу, 
А с нею и вельможи, и много знатных дам, 
Но разлучен был с девушкой герой при входе в храм.

Торжественно и чинно за нею свита шла, 
И так была Кримхильда нарядна и мила, 
Что всех мужчин при виде подобной красоты 
Тревожили напрасные, но сладкие мечты.

Всю службу нетерпенье терзало удальца, 
Хоть и благословлял он свой жребий без конца 
За то, что благосклонность и нежность прочитал 
Во взоре и пожатье той, о ком весь год мечтал.

В конце обедни первым покинул церковь он 
И был, дождавшись девы, к ней снова подведен. 
Вот тут героя стала Кримхильда в первый раз 
Благодарить за то, что он бургундов в битве спас.

Красавица сказала: "Пусть по заслугам вам 
Воздаст Господь за храбрость и преданность друзьям, 
А мы вас будем, Зигфрид, всегда любить душевно". 
И нидерландец с нежностью взглянул на королевну.

Он пламенно воскликнул: "Слугой везде и всюду 
Я вплоть до самой смерти вам, госпожа, пребуду. 
Что б вы ни приказали, свершить готов и рад 
Я все для той, чьи милости мне слаще всех наград".

Двенадцать дней веселых шел в Вормсе пир горой, 
И каждый день Кримхильду сопровождал герой, 
Когда пора ей было на праздник выходить:
Во всем-то Гунтер Зигфриду старался угодить.

Шумя, смеясь, ликуя с зари и до зари, 
Утехам предавались везде богатыри - 
И за столом в покоях, и под шатром небес. 
Немало Ортвин с Хагеном творили там чудес.

Какою бы забавой ни пожелали вдруг 
Приезжие развлечься, чтоб скоротать досуг, 
Верх эти два бургунда немедля брали в ней 
К великой чести Гунтера и всей страны своей.

Участвовать в забавах хотелось даже тем, 
Кто из-за ран недавно не мог ходить совсем. 
Теперь же снова с ними тягались их друзья 
В умении владеть щитом, в метании копья.

Приветливый хозяин был щедр на угощенье - 
Ведь королю зазорно, когда за упущенья 
Или за скупость гости корят его потом. 
Всегда охотно сиживал он с ними за столом.

Сказал он на прощанье: "Я вам припас дары, 
И взять их до отъезда вы будете добры. 
Прошу, не отвергайте даянья моего. 
Вам по заслугам, витязи, вручаю я его".

Ему в ответ датчане: "Спасибо вам за пир,
Но мы хотим, чтоб с нами вы заключили мир. 
Без этого из Вормса нас отпускать грешно - 
Довольно вами Дании потерь нанесено".

Хотя здоров и крепок был вновь король датчан, 
Хоть Людегер Саксонский оправился от ран, 
Их войско претерпело и впрямь большой урон. 
Посовещаться с Зигфридом был Гунтер принужден.

Спросил он нидерландца: "Скажи, что делать нам? 
Заложники уедут заутра по домам, 
Но прежде мир желают со мною заключить. 
Как быть мне? - вот чему меня прошу я научить.

Условья мира, Зигфрид, я от тебя не скрою.
Пятьсот коней, груженных казною золотою, 
Дать в выкуп обещает мне побежденный враг". 
Ответил витязь: "Поступать не подобает так.

Нет, отпустите пленных без выкупа домой, 
А чтоб они не смели идти на вас войной, 
Обоих государей заставьте слово дать 
На вас и ваших подданных вовек не нападать".

"Согласен",- молвил Гунтер и с Зигфридом вдвоем 
Заложникам немедля пошел сказать о том, 
Что золота не примет от пленников своих. 
Пусть отправляются домой, где все заждались их.

Послушавшись совета, который Гернот дал, 
Щиты с казною Гунтер велел доставить в зал, 
И каждому на долю досталось от него 
Пять сотен марок золотом иль более того.

Король гостей не раньше в дорогу отпустил, 
Чем каждый из приезжих Кримхильду посетил, 
Чтоб и она, и Ута могли проститься с ним. 
Герои были польщены вниманием таким.

Вновь после их отъезда притих дворец пустынный. 
Остался в нем лишь Гунтер с роднёю и дружиной. 
Вершил дела правленья он днем, а ввечеру 
Со свитой вместе навещал красавицу-сестру.

Отважный Зигфрид тоже решил покинуть двор, 
Где так и не добился Кримхильды до сих пор. 
Был опечален Гунтер, но возражать не смел. 
По счастью, гостя удержать млад Гизельхер сумел.

Воскликнул он: "Куда вы и чем вам плохо тут, 
Где двор и брат мой Гунтер так любят вас и чтут, 
Где столько знатных женщин, чья прелесть тешит глаз? 
Нет, Зигфрид благороднейший, не покидайте нас!"

Сказал могучий Зигфрид: "Таким речам я рад. 
Пусть с нас щиты снимают, коней ведут назад. 
На родину бы отбыл я до скончанья дня, 
Но юный друг мой Гизельхер отговорил меня".

Вот так был Зигфрид в Вормсе остаться принужден, 
Но на судьбу за это не обижался он:
В каких других владеньях, в каком другом краю 
Он мог бы видеть каждый день любимую свою?

Гостил он у бургундов, пленен красой ее, 
И проводил в забавах беспечное житье, 
Хоть с каждым днем сильнее его томила страсть, 
Из-за которой суждено ему и было пасть.