Когда лишиться мужа пришлось Кримхильде вдруг, 
Граф Эккеварт остался при ней с толпою слуг. 
По целым дням сидел он с несчастною вдовою 
И горевал о Зигфриде с ней вместе всей душою.

Близ вормсского собора ей выстроили дом. 
Был он обставлен пышно, хватало места в нем. 
Там заперлась Кримхильда и только по утрам 
Ходила мужа поминать со свитой в божий храм.

Оттуда отправлялась она в мороз и в зной 
На кладбище, где Зигфрид лежал в земле сырой. 
Там Господа Кримхильда, как верная подруга, 
Молила о спасении души ее супруга.

Нередко к ней являлась и королева-мать. 
Не уставала Ута Кримхильду утешать, 
Но дочь ее, как прежде, была тоски полна. 
Вовеки не печалилась так ни одна жена,

Чей муж погиб до срока, в расцвете лет и сил. 
Вдову душою твердой создатель наделил. 
Она грустила долго о Зигфриде своем 
И отомстила за него с лихвой врагам потом.

Три с половиной года - ручаюсь в этом вам - 
Кримхильда предавалась унынью и слезам, 
Ни Гунтеру ни разу словечка не сказав, 
Ни глаз на злого Хагена ни разу не подняв.

И вот владетель Тронье промолвил: "Государь, 
Не худо бы с сестрою вам сблизиться, как встарь. 
Когда б опять в доверье к Кримхильде вы вошли, 
Клад нибелунгов мы б к себе на Рейн перевезли".

Король сказал: "Считаю совет разумным я 
И попрошу, чтоб братья - они ведь с ней друзья - 
Кримхильду убедили со мною примириться". 
На это Хаген возразил: "Она не покорится".

С маркграфом Гере вместе был Ортвин призван в зал. 
Отправиться к Кримхильде король им приказал. 
Млад Гизельхер и Гернот сопровождали их, 
И Гернот стал увещевать сестру в словах таких:

"Довольно о супруге скорбеть вам день и ночь. 
Он умер, и слезами ему нельзя помочь. 
Король, наш брат, клянется вам, госпожа, к тому же, 
Что нет у вас причин винить его в убийстве мужа".

Она сказала: "В этом я не виню его. 
Убил не он, а Хаген супруга моего. 
Злодею я открыла, где Зигфрид уязвим, 
Зато и каюсь, что была столь откровенна с ним.

Когда б я мужней тайны не выдала сама, 
Мне б не пришлось от горя теперь сходить с ума. 
Нет, тех, кем сгублен Зигфрид, я не могу простить". 
Тут начал Гизельхер сестру за Гунтера просить.

Она дала согласье на встречу с королем,
И к ней явился Гунтер со всем своим двором.
Лишь Хаген не решился отправиться туда -
Уж слишком много причинил Кримхильде он вреда.

А Гунтер оправдался и ею был прощен. 
С сестрой расцеловался в знак примиренья он. 
Давно бы уж поладить сумел с Кримхильдой брат, 
Когда бы он не чувствовал, что вправду виноват.

Немало при свиданье пролито было слез. 
Забыла зло Кримхильда всем, кто ей вред нанес, 
И в сердце затаила лишь к Хагену вражду - 
Ведь это он один навлек на Зигфрида беду.

Затем вдове внушили, что клад на Рейн она 
Из края нибелунгов перевезти должна:
Как свадебный подарок, его ей дал супруг, 
И неразумно выпускать сокровище из рук.

Она за этим кладом, который в недрах гор 
Могучий карлик Альбрих стерег с давнишних пор, 
Послала восемь тысяч бургундов удалых. 
Вели с собою Гизельхер, а также Гернот их.

Гостей завидел Альбрих и так сказал друзьям:
"Отряжены Кримхильдой они за кладом к нам.
Я ж отказать не смею владычице своей -
Как свадебный подарок клад супругом отдан ей.

Осталось бы, конечно, сокровище у нас, 
Когда б бесстрашный Зигфрид до срока не угас 
И не исчез бесследно в могиле вместе с ним 
Плащ-невидимка, что всегда героем был носим.

Уж лучше б не был витязь заброшен к нам судьбою:
Себе на горе взял он плащ-невидимку с бою 
И добыл во владенье край отдаленный наш". 
Тут побежал разыскивать ключи от клада страж.

Под самою горою разбили рейнцы стан,
И братьям королевы был клад несметный сдан.
Они на берег моря его перевезли
И стали для отправки в Вормс грузить на корабли.

О нем чудес немало рассказывают были;
Четыре дня и ночи с горы его возили
Двенадцать до отказа нагруженных возов,
И в сутки делал каждый воз не меньше трех концов.

Лишь золото да камни тот составляли клад. 
Когда бы дать в нем долю на свете всем подряд, 
Он и на марку меньше от этого б не стал. 
Недаром Хаген так давно им завладеть мечтал.

Был там и жезл волшебный: кто им владеть умел,
Тот власть над целым миром в своих руках имел. 
Утратил смелый Альбрих не только клад в те дни: 
За Гернотом уехала и часть его родни.

Когда же возвратились два короля домой
И в Вормсе клад вернули сполна сестре родной, 
Там золотом набили все башни и подвалы. 
Сокровища несметнее на свете не бывало.

Но тысячею кладов Кримхильда б поступилась 
И стать последней нищей охотно согласилась, 
Когда б супруга к жизни могла вернуть она. 
Вовеки мужу не была столь предана жена.

Теперь, когда Кримхильде был клад ее вручен, 
На Рейн съезжаться стали бойцы со всех сторон, 
И так их осыпала подарками вдова. 
Что повсеместно шла о ней похвальная молва.

Стал государю Хаген нашептывать с тревогой:
"И бедным и богатым дарит она так много, 
Что витязи на службу к ней повалят валом, 
А это для Бургундии не кончится добром".

"Сестра - хозяйка клада,- изрек король в ответ.- 
Как с ним она поступит, мне, право, дела нет. 
Утратить слишком страшно мне вновь приязнь ее, 
Чтоб я мешал ей расточать имущество свое".

На это молвил Хаген: "Нет, женщину вовек 
Не подпустил бы к кладу разумный человек. 
Богатства у Кримхильды вам отобрать пора, 
Пока вас до беды, король, не довела сестра".

Сказал державный Гунтер: "Поклялся я, что впредь 
Кримхильде не придется обид от нас терпеть, 
И слова не нарушу: она - сестра моя". 
Воскликнул Хаген: "Пустяки! За все в ответе я".

Ему поддался Гунтер, обет свой преступил - 
И у вдовы отобран тот клад несметный был, 
Ключи ж от клада в руки дал Хагену король. 
Был этим Гернот оскорблен, как никогда дотоль.

А Гизельхер воскликнул: "Я Хагена уйму 
И притеснять Кримхильду не разрешу ему. 
Давно б его осек я, не будь мы с ним в родстве". 
Так вновь был нанесен ущерб беспомощной вдове.

Промолвил Гернот: "В тягость нам будет этот клад. 
Его мы в воды Рейна опустим, милый брат, 
Чтоб не вселял он зависть вовеки ни в кого". 
Тут к Гизельхеру, вся в слезах, пришла сестра его.

Она сказала: "Брат мой, сестре защитой будь. 
Заставь вдове несчастной ее добро вернуть". 
Ей Гизельхер ответил: "Уехать надо нам. 
Когда ж воротимся, твой клад тебе верну я сам".

Сопровождать в дорогу трех братьев-королей 
Отправилось немало вассалов и друзей. 
Один лишь Хаген дома остаться пожелал - 
Кримхильде горе новое он приуготовлял.

Пока в отъезде были три венценосных брата,
В Лохгейм на Рейне Хаген увез тот клад богатый
И утопил, чтоб после воспользоваться им,
Но так и не пришлось ему владеть добром чужим.

Когда в столицу братья вернулись наконец,
С толпою дам Кримхильда явилась во дворец.
Узнав, что ей обида нанесена опять,
Не мог негодования млад Гизельхер сдержать.

В своих владыках Хаген такую вызвал злость, 
Что двор ему покинуть на долгий срок пришлось, 
Но все ж был королями прощен вассал опальный. 
Зато стяжал он ненависть вдовы многострадальной.

Еще когда им в реку клад не был погружен, 
Друг другу дали клятву три короля и он, 
Не прикасаться к кладу, покуда жизнь их длится, 
И никому не открывать, где он теперь хранится.

А для вдовы настала печальная пора. 
Ее всего лишили - и мужа и добра, 
И сердце ей томили обида и кручина, 
Предел которым положить сумела лишь кончина.

Так, после смерти мужа,- я вам ручаюсь в том,- 
Тринадцать лет Кримхильда жила, скорбя о нем. 
О Зигфриде не в силах забыть она была, 
За что и воздавалась ей людьми везде хвала.